Сейед Хасан Эслами Ардакани. Имам Хомейни, этика и политика. Ч. 2

Данная книга посвящена изучению проблемы этики и ее отношения к политике с точки зрения Имама Хомейни. Первая часть книги представляет собой обзор этических принципов исламской мысли Имама Хомейни и его фундаментальных взглядов на этику. Вторая часть представляет собой обсуждение взаимосвязи между этикой и политикой. Третья часть посвящена этической политике и этическим элементам в политике. Автор книги Сейед Хасан Эслами Ардакани (род. 1960) – иранский философ и профессор исламской этики в Университете религий и мазхабов. Он известен своими работами по этике добродетели, экологической этике и этике научных исследований. Эслами Ардакани также является лауреатом Международной премии имени Фараби.

Глава 3. Человек как арена конфликта между добром и злом

Как только мы примем предыдущий принцип, мы сможем сделать вывод, что личность человека носит раздвоенный характер: это часть устоявшейся исламской антропологии. Согласно Корану, Всемогущий Бог сотворил человека из некой черной грязи, которая превратилась в сухую глину, а затем вдохнул в нее Свой Дух: так возник человек. Другими словами, человек – это грязное существо, в котором есть Дух Божий. Священный Коран описывает сотворение человека таким образом:

«Вот твой Господь сказал ангелам: «Воистину, я сотворю человека из сухой звонкой глины, полученной из видоизмененной черной грязи. Когда же Я придам ему соразмерный облик и вдохну в него от Моего духа, то падите перед ним ниц»[1].

Этот факт повторяется в различных аятах Корана. Необходимо подчеркнуть тот факт, что человеческое существо обладает двойной личностью: небесной и земной. Это существо берет свое начало на земле, но его руки простерты к небесам. Когда он смотрит на этот преходящий мир, его глаза устремлены к вечному миру. Это существо является связующим звеном между животным и ангелом. Именно этот момент отличает его от этих двух существ и ставит вопрос о том, превосходит ли он этих двоих, равен ли им или уступает им?

Один из сподвижников Имама ас-Садика (мир ему!) спросил его о том, кто выше, человек или ангел. Непогрешимый Имам (мир ему!) ответил, что у Повелителя Правоверных Имама Али (мир ему!) был следующий ответ на тот же самый вопрос:

«Бог сотворил ангелов из разума, без плотского желания, и Он сотворил людей из сочетания этих двух качеств. Следовательно, тот, кто использует свой разум, ставя его выше своего желания, становится выше ангелов, а тот, кто использует свое желание, ставя его выше своего разума, становится ниже четвероногих»[2].

Указывая на этот хадис, Джалал ад-дин Мухаммад Балхи [Руми], великий мистик и толкователь тонкостей человеческого существования, приводит его следующим образом:

ﺩﺮ ﺤﺩﻳﺚ ﺁﻤﺩ ﻜﻪ ﻳﺯﺩﺍﻦ ﻤﺠﻳﺩ ﺧﻟﻕ ﻋﺎﻟﻡ ﺮﺍ ﺴﻪ ﮔﻮﻧﻪ ﺁﻓﺮﻳﺪ

ﻳﮏ ﮔُﺮُﻩ ﺮﺍ ﺟﻤﻠﻪ ﻋﻗﻞ ﻮ ﻋﻠﻡ ﻮ ﺧﻮﺩ ﺁﻦ ﻓﺮﺷﻪ ﺍﺴﺖ، ﺍﻮ ﻧﺩﺍﻧﺩ ﺟﺰ ﺴﺟﻮﺩ

ﻧﻴﺴﺖ ﺍﻧﺩﺮﻋﻧﺼﺮﺵ ﺣﺮﺹ ﻮﻫﻮﺍ ﻧﻮﺮ ﻣﻃﻠﻕ، ﺰﻧﺩﻩ ﺍﺰ ﻋﺷﻕ ﺨﺩﺍ

ﻴﮏ ﮔﺮﻮﻩ ﺩﻳﮕﺮ ﺍﺰﺩﺍﻧﺵ ﺗﻬﻰ ﻫﻣﭼﻮ ﺤﻴﻮﺍﻥ ﺍﺰ ﻋﻠﻒ ﺩﺮ ﻓﺮﺒﻬﻰ

ﺍﻮ ﻧﺒﻴﻧﺩ ﺟﺰ ﻜﻪ ﺍﺻﻃﺒﻝ ﻮ ﻋﻠﻒ ﺍﺰ ﺸﻗﺎﻮﺖﻏﺎﻓﻞ ﺍﺴﺖ ﻮ ﺍﺯ ﺸﺮﻒ

ﺍﻴﻥ ﺴﻮﻢ ﻫﺴﺖ ﺁﺪﻤﻴﺯﺍﺪ ﻮ ﺒﺸﺮ ﻧﻴﻢ ﺍﻮ ﺯ ﺍﻓﺮﺸﺘﻪ ﻮ ﻧﻴﻤﺶ ﺧﺮ

«В хадисе говорится, что Величественный Бог

Сотворил творения мира (в) трех видах.

Одну группу (Он создал) целиком из разума, знаний и щедрости.

Это ангел: он не знает ничего, кроме простирания ниц в поклонении.

В его изначальной природе нет вожделения и чувственности:

Он – абсолютный свет, (он) живет благодаря (своей) любви к Богу.

Другие лишены знаний,

Подобна животным, (которые живут) в упитанности от (поедания) корма.

Оно не видит ничего, кроме конюшни и корма для скота:

Оно не обращает внимания на (будущие) страдания и славу.

Третье – это потомок Адама и Человек:

Половина его – от ангела, а половина – от осла»[3].

Таково состояние человеческого существования. Его мирской аспект направляет его в мир, в то время как его небесная сторона побуждает его к поискам и росту.

ﺠﺎﻦ ﮔﺷﺎﻴﺪ ﺴﻮﻯ ﺒﺎﻻ، ﺒﺎﻟﻬﺎ ﺪﺮﺯﺪﻩ ﺘﻦ ﺪﺮ ﺯﻤﻴﻦ ﭽﻧﮕﺎﻟﻬﺎ

«Дух раскрывает свои крылья (чтобы) взлететь) ввысь,

Тело же вонзило свои когти в землю»[4].

Конечно, в пророческих преданиях говорится, что Бог сотворил человека по Своему собственному образу.

ﺧﻠﻕ ﻤﺎ ﺒﺮ ﺻﻮﺮﺖ ﺧﻮﺪ ﻜﺮﺪ ﺣﻕ ﻮﺻﻒ ﻤﺎ ﺍﺯ ﻮﺻﻒ ﺍﻮ ﮔﻴﺮﺪ ﺴﺒﻕ

«Бог создал нас по Своему образу и подобию:

Наши качества обучаются[5] у (смоделированы по образцу) Его качества»[6].

Но это только одна сторона медали. Это не означает, что человек, как таковой, превосходит ангелов и является представителем Бога. Скорее, это указывает на тот факт, что человек может и должен проявлять и взращивать свой божественный аспект, чтобы сделать себя достойным наместником своего Господа.

Таким образом, человек обладает раздвоенной личностью, и каждая его часть направляет его в нужном направлении. В результате в человеке возникает внутренний конфликт, разделяющий его существо на две части. Есть история о Меджнуне, которая хорошо иллюстрирует это состояние человека. Однажды Маджнун решил навестить Лейлу, которая раньше жила со своим племенем в отдаленном месте. Итак, он отправился за верблюдицей, которая у него была, и сел на нее верхом. Верблюдица только что произвела потомство и поэтому не желала покидать это место. Однако у него не было другого выбора, кроме как принять Меджнуна.

Однако всякий раз, когда Меджнун засыпал из-за усталости, недоуздок, который был у него в руке, естественно, ослабевал, и верблюдица, поняв, что ее хозяин заснул, быстро меняла направление, спешно направлялась к своему жеребенку. Через некоторое время Меджнун просыпался и понимал, что верблюдица изменила курс. Поэтому он корректировал курс и, крепко ухватившись за недоуздок, вел верблюда к Лейле. Но через некоторое время Меджнун снова погружался в сон, и верблюдица меняла направление движения и т.д. и т.п. Пройдя таким образом много раз то в одном, то в другом направлении, Меджнун понял, что они не преодолели и половины дневного расстояния, и что его настоящая проблема заключалась в том, что всадник направлялся к своей возлюбленной, а животное, на котором он ехал, направлялось в другом направлении, и он не смог бы добраться до Лейлы, пока ситуация оставалась таковой, и сохранялись две противоречивые цели. Мавлана рассказывает эту историю в следующих словах:

ﻤﻴﻞ ﻣﺠﻧﻮﻦ ﭘﻴﺶ ﺁﻦ ﻠﻴﻠﻰ ﺮﻮﺍﻦ ﻤﻴﻞ ﻧﺎﻗﻪ ﭘﺲ، ﭘﻰ ﻛﺮّﻩ ﺩﻮﺍﻦ

ﻴﮓ ﺩﻢ ﺍﺮ ﻣﺠﻧﻮﻦ ﺰ ﺨﻮﺩ ﻏﺎﻔﻞ ﺒُﺩى ﻧﺎﻗﻪ ﮔﺮﺩﻴﺩى ﻮ ﻮﺍﭙﺲ ﺁﻤﺩى

ﻋﺸﻖ ﻮ ﺳﻮﺪﺍ، ﭽﻮﻦ ﻜﻪ ﭙﺮ ﺒﻮﺪﺶ ﺒﺪﻦ ﻤﻰ ﻧﺒﻮﺪﺶ ﭽﺎﺮﻩ ﺍﺯ ﺒﻴﺧﻮﺪ ﺷﺪﻦ

ﺁﻧﻜﻪ ﺒﺎﺷﺪ ﺍﻮ ﻤﺮﺍﻗﺐ، ﻋﻗﻞ ﺒﻮﺪ ﻋﻗﻞ ﺮﺍ ﺴﻮﺪﻯ ﻠﻴﻠﻰ ﺪﺮ ﺮﺒﻮﺪ

ﻠﻴﮓ ﻧﺎﻗﻪ، ﺒس ﻤﺮﺍﻗﺐ ﺒﻮﺪ ﻮ ﭽُﺴﺖ ﭽﻮﻦ ﺒﺪﻴﺪﻯ ﺍﻮ ﻤﻬﺎﺮ ﺧﻮﻴﺶ ﺴﺴﺖ

ﻓﻬﻡ ﻜﺮﺪﻯ ﺯﻮ، ﻜﻪ ﻏﺎﻔﻞ ﮔﺷﺖ ﻮ ﺪﻧﮓ ﺮﻮ ﺳﭘﺲ ﻜﺮﺪﻯ ﺒﻪ ﻜﺮّﻩ ﺒﻰ ﺪﺮﻧﮓ

ﭽﻮﻦ ﺒﻪ ﺨﻮﺪ ﺒﺎﺯ ﺁﻣﺪﻯ، ﺪﻳﺪﻯ ﺯ ﺟﺎ ﻜﻮ ﺴﭘﺲ ﺮﻓﺗﻪ ﺴﺖ ﺒﺲ ﻓﺮﺴﻧﮕﻬﺎ

ﺪﺮ ﺴﻪ ﺮﻮﺯﻩ ﺮَﻩ، ﺒﺪﻳﻦ ﺍﺤﻮﺍﻟﻬﺎ ﻤﻧﺪ ﻤﺟﻧﻮﻦ ﺪﺮ ﺗﺮﺪﺪ ﺴﺎﻟﻬﺎ

«Желание Меджнуна – устремиться к этой (любимой) Лейле,

Желание верблюдицы – бежать обратно за своим жеребенком.

Стоило Меджнуну на мгновение забыть о себе,

Верблюдица поворачивалась и шла обратно.

Когда его тело было полно любви и страсти,

У него не было другого выхода, кроме как выйти из себя.

То, что проявляло бдительность – это был разум.

Страсть же к Лейле лишила его рассудка.

Но верблюдица была очень внимательна и бдительна.

Всякий раз, когда она видела, что ее поводья ослабевают.

Она сразу замечала, что он стал беспечным и растерянным,

И без промедления поворачивала назад к жеребенку.

Когда он снова приходил в себя, то видел со своего места,

Что она вернулась на много фарсахов назад.

В таком положении Меджнун продолжал ходить взад и вперед

В течение многих лет на этом трехдневном пути»[7].

Да, это состояние человека, обладающего экзистенциальной дихотомией. В результате человек всегда переживает величайшую войну, которую он только может себе представить. Все великие войны в истории на самом деле являются отголосками одной и той же внутренней войны. Никогда не приходилось видеть, чтобы самые дикие животные убивали и разрывали на части других животных, за исключением тех случаев, когда им нужно есть и удовлетворять свои жизненные потребности.

Ни одному животному никогда не доставляет удовольствия убивать просто так или для развлечения. Однако человек не таков. Временами он опускается так низко, что, если ему надоедает убивать других, он учит других людей разрывать и разделывать друг друга у него на глазах. В Римской империи было время, когда физически сильных рабов обучали военному делу.

Затем, как гладиаторов, их выводили на середину императорского Колизея и наблюдали, как они сражаются друг с другом, после чего победившие рабы должны были убить тех, кто потерпел поражение. Таково положение человека, который постоянно изобретает новые методы убийств своих собратьев. Достаточно вспомнить, что во время Второй мировой войны, длившейся шесть лет, погибло пятьдесят миллионов человек, хотя современное оружие с электронным управлением и межконтинентальные баллистические ракеты еще не были изобретены.

Корнем всех этих преступлений является тот самый животный инстинкт человека, распознав который ангелы заранее выразили протест Богу или спросили его о причинах избрания человека наместником [халифа]. Однако это еще не вся правда. На протяжении всей истории человечества мы были свидетелями беспрецедентных усилий некоторых людей по спасению своих собратьев. Ганди, который был выпускником юридического факультета, материально обеспеченным человеком и принадлежал к элитарной касте брахманов, отказался от своего материального комфорта, и ради освобождения и спасения нации Индии от тисков колониального правления пожертвовал всем, чем обладал, и отдал свою жизнь ради равенства между индуистскими кастами и за обеспечение прав касты, известной как «неприкасаемые». Нельсон Мандела, Альберт Швейцер[8], Мать Тереза и сотни других — все они стали частью бессмертной эпопеи. В нашей собственной религиозной культуре движение и восстание Имама Хусейна (мир ему!), несмотря на отсутствие малейшей надежды на военную победу, является ярким проявлением того божественного качества, которое заложено в естественном устроении человека. Имам Хомейни в характерном для него стиле описывает человеческую природу следующим образом:

«Да будет известно, что человек – это чудо, обладающее двумя жизнями и двумя мирами в рамках одного бытия. Есть видимая жизнь или внешний мир, который является этим мирским существованием и связан с его телом, и есть его «внутренняя жизнь», внутренний мир, связанный со скрытым, невидимым, высшим иным миром, короче говоря, его душа, которая принадлежит к сфере невидимого и небесному миру, и состоит из нескольких уровней и градаций… Для каждого из них определено множество стражей.

Воинство, связанное с божественными и интеллектуальными силами, привлекает его к возвышенным, небесным сферам и призывает к добродетельным деяниям. Другое воинство стражей – это низменные и сатанинские силы, которые увлекают человека в низменные царства тьмы и позора и побуждает его к злодействам и разрушению. Между этими двумя силами всегда существует состояние конфликта и раздора, и человеческое существование служит полем битвы этих двух групп»[9].

Покойный Ферейдун Машири[10] описывает это положение человека следующим образом:

گفت دانايى كه: گرگى خيره سر هست پنهان در نهادِ هر بشر

لا جرم جارى است پيكارى سترگ روز و شب، مابين اين انسان و گرگ

مردمان گر يكديگر را مىدرند گرگهاشان رهنما و رهبرند

اينكه انسان هست اين سان دردمند گرگها فرمانروايى مىكنند

و آن ستمكاران كه با هم محرمند گرگهاشان آشنايان همند

گرگها همراه و انسانها غريب با گه بايد گفت اين حالِ عجيب؟

«Один мудрый человек сказал: «Упрямый волк

Скрыт внутри каждого человека.

Неизбежно протекает ожесточенный бой и война

Днем и ночью между человеком и волком.

Мужчины сражаются друг с другом,

А эти волки ведут и направляют их.

Ибо этот человек болен и обречен на неудачу.

Таким образом, волки правят ими.

А если эти тираны дружат вместе,

Значит, их волки являются товарищами друг для друга.

Волки в согласии друг с другом, в то время как люди далеки друг от друга.

С кем мы должны поделиться этим удивительным положением вещей?»[11]

Из этого принципа можно сделать обширные и ценные выводы, наиболее важными из которых являются следующие:

Право выбирать;
Необходимость самопознания;
Борьба с самим собой как великий джихад.

Право выбора

Если мы признаем, что человечество неописуемо (первый принцип), что человек представляет собой сочетание духа Божьего и зловонной глины (второй принцип), что человеческое существо является ареной столкновения между этими двумя инстинктами, тогда мы можем перейти к принципу, согласно которому человек всегда находится в ситуации выбора и процессе его осуществления.

Человек не является нейтральным зрителем своей внутренней войны, а, скорее, подобен командиру, который, сделав выбор, действует в интересах одной из сторон в этой войне. Человек не только пользуется правом выбора, но и обязан выбирать. Другими словами, он вынужден выбирать, и на жаргоне экзистенциалистов «обречен быть свободным». Каждое наше движение – это форма выбора.

Даже если однажды мы решим больше не выбирать, этим решением мы фактически уже совершили акт выбора. То есть, мы решили не выбирать или, другими словами, мы сделали выбор в пользу того, чтобы не выбирать. Ни на мгновение мы не можем представить, что воздерживаемся от выбора. Конечно, сфера этого выбора – наши сознательные и добровольные действия и поведение, а не наши генетические характеристики и условия окружающей среды.

Например, мы заранее не выбирали своего отца, мать, расу или цвет кожи. Тем не менее, в нашем социальном поведении и отношениях мы всегда находимся в состоянии выбора. Именно благодаря этим разнообразным актам выбора мы строим, разрушаем и перестраиваем самих себя.

Мы исследуем самих себя. Мы получаем новое описание и сведения о самих себе. Потом мы снова отвергаем это описание и принимаем другое. Поступая таким образом, мы конструируем и «воссоздаем» самих себя. Ибо «Если существование действительно имеет приоритет над сущностью, то человечество несет ответственность за свое собственное существование»[12]. Пока человек жив, этот выбор существует. Пока человек находится на земном плане существования, это последовательное самосозидание и саморазрушение неизбежно:

صورتگر نقاشم، هر لحظه بتى سازم و آنگه همه بتها را در پيش تو بگدازم

صد نقش بانگيزم، با روح درآميزم چون نقش تو را بينم، در آتشش اندازم

تو ساقىِ خمارى، يا دشمن هشيارى يا آنكه كنى ويران هر خانه كه مى سازم

جان ريخته شد بر تو، آميخته شد با تو چون بوى تو دارد جان، جان را، هله بنوازم

هر خون كه ز من رويد، با خاک تو مىگويد: با مهر تو همرنگم، با عشق تو هنبازم

در خانه آب و گل بى توست خراب اين دل يا خانه درآ، جانا، يا خانه بپردازم

«Как портретист, я в каждое мгновение создаю прекрасного кумира,

Но в конце концов я уничтожу их всех у тебя под ногами.

Я создаю сотни картин и портретов и смешиваю их с душой,

Но как только я увижу твое изображение и портрет, я предам их все огню.

Ты пьяный виночерпий или осторожный враг,

Или же ты разрушаешь каждый дом, который я строю.

Моя душа наполнена тобой и смешана с тобой,

Поскольку эта душа обладает твоим ароматом, я почитаю и обожаю ее.

Каждая кровинка, что течет во мне, говорит твоему праху:

«Я счастлив и разделяю с тобой твою любовь и привязанность.

Без тебя это сердце в этом доме воды и глины[13] разбито.

О сердце! Либо уходи из этого телесного дома, либо построй его»[14].

Эта способность выбирать заложена в нас, и мы неизбежно несем ответственность за себя и свой выбор. В связи с этим Всевышний Бог говорит: «Мы создали человека из смешанной капли, подвергая его испытанию, и сделали его слышащим и зрячим. Мы повели его путем либо благодарным, либо неблагодарным»[15].

В другом месте, указывая на невнимательность человека по отношению ко всему, чем он наделен, Всемогущий Бог заявляет: «Разве Мы не наделили его двумя глазами, языком и двумя устами? Разве Мы не указали ему на две восходящие тропы?»[16].

Соответственно, с самого начала человек сталкивается с множеством вариантов, имеющихся в его распоряжении. Однако, что касается этого выбора, он не слеп и не вынужден действовать вслепую: скорее, у него есть два глаза, которые видят, два уха, которые слышат, проницательный интеллект и недюжинная сила, позволяющие ему выбирать. В этой борьбе и противоборстве человек не беспомощен и не лишен помощи: если он сам захочет и сделает выбор, ему поможет Бог. Согласно Посланнику Аллаха (мир ему и благословение Аллаха!), в сердце каждого человеческого существа есть две комнаты: одна является владением ангела, а другая находится под властью сатаны. Бог оказывает помощь и поддержку верующим через этого ангела[17].

Отсюда мы переходим к следующему пункту, который является предпосылкой выбора и необходим для его осуществления, то есть к свободе.

Человек может выбирать, только если он свободен. Состояние свободы заключено в самом смысле выбора. Как только у нас появляется право выбора быть или не быть свободными, мы можем выбирать все, что нам нравится. Эта свобода не является политической, социальной или культурной: скорее, она выше всего этого, и все эти свободы проистекают из нее. Эта свобода – естественная свобода. Здесь мы не хотим пускаться в пространное и бесплодное обсуждение ни свободы, ни принуждения, предопределения и свободной воли. Это дискуссия, которая занимала философов на протяжении веков и тысячелетий.

Если мы задумаемся о себе, то легко заметим в себе это состояние свободы, без которого, в принципе, нет смысла говорить об образовании и этике. Священный Коран также подчеркивает это наше врожденное и интуитивное состояние, в свете которого он и выражает нам свою признательность или упрек и обличение. Если бы человек не был свободен, не было бы необходимости в направлении пророков и откровении Божественных писаний. Следовательно, человек волен принимать веру или отрицать ее.

Тем не менее, есть некоторые люди, которые считают эту свободу препятствием для отклонений и извращений, и, принимая ее, должны нести свою ответственность. Они с отвращением относятся к такому предположению об ответственности. Они пытаются поставить под сомнение этот принцип свободы и считают себя принужденными, беспомощными и бессильными.

Когда Посланник Божий (да благословит Аллах и приветствует его и его род!) был назначен исполнять посланническую миссию [рисала], группа многобожников, которые рассматривали принятие веры как принятие ответственности за свои собственные плотские желания и осуществление контроля над ними, заявила: «Если бы Бог не желал этого, мы и наши предки не стали бы многобожниками, а поскольку мы стали такими, это подразумевает, что Бог одобрил это, и такова Божья воля». В результате они стали фаталистами и сказали, что у них не было права выбирать, и что они волей-неволей являлись многобожниками. На самом деле они противопоставляли силу и волю Божью своей собственной силе. Они утверждали, что если бы они были действительно свободны, это подразумевало бы, что Бог бессилен, а поскольку Бог имел власть над всем, это означало, что их неверие и отрицание веры также проистекали из воли Божьей, вследствие чего у них не было выбора. Предвосхищая подобные аргументы и умозаключения, Бог сказал Своему посланнику: «Если бы Аллах пожелал, то ни мы, ни наши отцы не приобщали бы сотоварищей и не запрещали бы ничего»[18].

Бог рассматривает такое отношение как оправдание того, что человек не откликнулся на призыв Пророка и отрекся от него. В другом месте Он рассматривает те же рассуждения в качестве обоснования их свободы. Зная, что Его Посланник (да благословит Аллах и приветствует его и его род!) усердно пытался заставить идолопоклонников окончательно покориться исламу, Всевышний Аллах удержал его от этих попыток и сказал ему: «Если бы Аллах пожелал, Он мог бы привести их всех вместе к верному руководству»[19]. Следовательно, суть вопроса не в том, обладает Бог силой или нет, а в том, что Бог желает испытать людей. По этой причине Он говорит: «Если бы Аллах пожелал, то сделал бы вас одной общиной, однако Он разделил вас, чтобы испытать вас тем, что Он даровал вам»[20].

Таким образом, Бог желает, чтобы каждый принял веру. Но Он хочет, чтобы это принятие веры было совершено свободным и не подразумевало какого-либо принуждения. В противном случае Ему не составило бы труда создать всех с одинаковым ментальным и эмоциональным складом, чтобы они были мусульманами и правоверными в массовом порядке.

Таким образом, отказ от свободы на самом деле является следствием простой софистики и каприза, а не обращения к эзотерическим и экзотерическим истинам. Причина в том, что любой, кто увлечен чем-то, чувствует своего рода свободу по отношению к этому занятию, тогда как если он не склонен что-то делать, это вызывает у него чувство фатализма. Большинство из нас являются свидетелями этого обстоятельства в нашей повседневной жизни. Любой, кто занимается предпринимательством и какой-то экономической деятельностью, чувствует себя свободным и верит в право выбора, в то время как тот, кто ограничен только четырьмя стенами своего дома, испытывает чувство детерминизма и полагает, что:

ما آبروى فقر و قناعت نمى بريم با پادشه بگو که روزى مقدر است

«Мы говорим не о бедности и довольстве;

Скажи падишаху, что пропитание предопределено».

Дело в том, что для того, чтобы наше существование было предопределено заранее, не предполагается отказ от экономической деятельности. Мавлана описывает эту склонность и моральный настрой следующим образом:

ﺩﺭﻫﺭ ﺁﻥ ﻛﺎﻯ ﻛﻪ ﻣﻴﻞ ﺍﺳﺘﺖ ﺑﺪﺍﻥ ﻗﺪﺭﺕ ﺧﻮﺩ ﺭﺍ ﻫﻣﻰ ﺑﻴﻨﻰ ﻋﻴﺎﻥ

ﻭﻧﺩﺭ ﺁﻥ ﻛﺎﺭﻯ ﻛﻪ ﻣﻴﻠﺖ ﻧﻴﺴﺖ ﻭﺧﻮﺍﺴﺖ ﺧﻮﻴﺶ ﺭﺍ ﺟﺒﺮﻯ ﻛﻨﻰ، ﻛﻴﻦ ﺍﺯﺧﺪﺍﺳﺖ

«В каждом поступке, к которому у тебя есть склонность,

Ты ясно осознаешь свою силу (совершить его),

Но в каждом действии, к которому у тебя нет склонности и желания,

Ты делаешься сторонником принуждения, говоря: «Это от Бога»[21].

Показательным примером этих фаталистов является история человека, который без разрешения вошел в некий сад, подошел к дереву и начал собирать его плоды. Когда владелец сада упрекнул его в этом, он заявил о предопределении и сказал, что он был невольным слугой Бога, то есть был ни над чем не властен, а собирал плоды с дерева, принадлежавшего Богу. Владелец сада связал его веревкой и стал бить куском дерева по спине и бокам, а когда мужчина возразил ему, он ответил:

ﮔﻔﺖ: ״ﺍﺯ ﭼﻮﺏ ﺧﺪﺍﺍﻳﻦ ﺑﻨﺪﻩﺍﺵ ﻣﻰﺯﻨﺪ ﺑﺮ ﭘﺸﺖ ﺩﻳﮕﺮ ﺑﻨﺪﻩ ﺧﻮﺵ

ﭼﻮﺏ ﺣﻖ، ﻭ ﭘﺸﺖ ﻭ ﭘﻬﻠﻭ ﺁﻥِ ﺍﻭ ﻣﻦ ﻏﻼﻡ ﻭﺁﻟﺖِ ﻓﺮﻣﺎﻥِ ﺍﻭ»

ﮔﻔﺖ: «ﺗﻭﺑﻪ ﻛﺮﺩﻡ ﺍﺯ ﺟﺒﺮ ﺍﻯ ﻋﻴﺎﺭ ﺍﺧﺘﻴﺎﺭﺍﺳﺖ، ﺍﺧﺘﻴﺎﺭ ﺍﺳﺖ، ﺍﺧﺘﻴﺎﺭ»

«Он ответил: «Божьей дубинкой этот Его слуга

Крепко бьет по спине другого слугу.

Это Божья дубинка, а спинка и бока принадлежат Ему.

Я (всего лишь) раб и орудие Его повеления».

Он (вор) сказал: «О хитрый плут, я отрекаюсь от принуждения:

Есть свободная воля, есть свободная воля, (есть) свободная воля!»[22]

Необходимость самопознания

Поскольку государство внутри человека на самом деле является ареной конфликта между непримиримо конкурирующими силами, каждый должен быть хорошо знаком с этим полем битвы, противоборствующими лагерями и типами оружия, используемого в этом конфликте. Вероятно, человек мог бы вести преуспевающую жизнь даже без знания математики. Пожалуй, человек мог бы добиться успеха в жизни, даже не будучи знакомым с естественной историей мира и геологией.

Возможно, человек мог бы наслаждаться блаженной жизнью даже без знакомства с историей своих предков или географией того времени. Но никто не мог бы сделать шаг к совершенству и блаженству, не познав самого себя.

Следовательно, это те знания, потребность в которых никто не мог бы отрицать. Более двух тысяч лет назад на дверях Дельфийского храма в Афинах было написано: «Познай самого себя». Кажется, что это изречение никогда не исчезнет и никоим образом не утратит своей ценности и значения. Все усилия Сократа были направлены на то, чтобы применить эту максиму к самому себе. Таким образом, все на протяжении всей истории признавали его философию. Независимо от того, считает ли человек себя центром вселенной — как верили те, кто жил в прошлом, — или частицей атома в Млечном Пути — как люди верят в наши дни, — он не может избежать самопознания. Ни в коем случае нельзя игнорировать это направление познания. Если человеку удастся подчинить все себе, но он не познает самого себя и не озаботиться своим внутренним миром, тогда он все еще подчинен своему «я» и является пленником внутренних сил.

Настоящая свобода достигается не через господство над природой, а через познание самого себя. Но, увы! Человек отклоняется от пути, и поскольку он приобрел знание о природе, а также власть над ней, он представляет себе, что это и есть тот самый путь к счастью. Пока враг находится в доме, он отправляется сражаться с ветряными мельницами и таким образом обманывает себя на манер Дон Кихота[23].

Наша цель не в том, чтобы показать, что познание природы неважно, а скорее, в том, что если эта покоренная природа отдается в распоряжение человека, который еще не знает себя, это не только не гарантирует его счастья, но даже предоставляет мощные средства для уничтожения и резни других людей, как это и было до сих пор. По мере развития технологий моральный упадок и вырождение также усиливаются. Любой, кто не познает себя, но стремится к пониманию природы, теряет суть своей жизни и опускается до уровня существ, подчиненных своим инстинктам. Такой человек, по словам Мауланы, может быть описан следующим образом:

ﺻﺩﻫﺰﺍﺭﺍﻥ ﻓﺼﻞ ﺩﺍﻨﺪ ﺍﺯﻋﻠﻮﻡ ﺟﺎﻥ ﺧﻮﺩ ﺭﺍ ﻣﻰﻧﺪﺍﻧﺩ ﺁﻥ ﻇﻠﻮﻡ

ﺩﺍﻨﺩ ﺍﻮ ﺧﺎﺼﻴﺖ ﻫﺭ ﺟﻮﻫﺭﻯ ﺪﺭ ﺑﻴﺎﻥ ﺟﻮﻫﺭ ﺧﻮﺪ ﭽﻮﻥ ﺧﺭﻯ

ﮐﻪ: «ﻫﻤﻰ ﺩﺍﻨﻡ ﻳﺟﻮﺯ ﻮﻻﻴﺟﻮﺯ» ﺧﻮﺪ ﻨﺩﺍﻨﻰ ﺗﻮ حورﻯ ﻴﺎ ﻋﺟﻮﺯ

ﺍﻴﻥ ﺭﻮﺍ ﻮ ﺁﻥ ﻨﺎﺭﻮﺍ، ﺩﺍﻨﻰ ﻮ ﻟﻴﮏ ﺗﻮ ﺭﻮﺍ ﻴﺎ ﻨﺎﺭﻮﺍﻴﻰ؟ ﺑﻴﻥ ﺗﻮ ﻨﻴﮏ

ﻗﻴﻣﺖ ﻫﺭ ﻛﺎﻟﻪ ﻣﻰ ﺩﺍﻨﻛﻪ ﭼﻴﺳﺖ ﻗﻴﻣﺖ ﺨﻮﺩ ﺭﺍ ﻨﺎﺩﺍﻨﻰ ﺍﺤﻣﻘﻰ ﺍﺳﺖ

ﺳﻌﺩﻫﺎ ﻮ ﻨﺤﺳﻬﺎ ﺩﺍﻨﺳﻪﺍﻯ ﻨﻨﮕﺭﻯ ﺳﻌﺩﻯ ﺘﻮ ﻴﺎ ﻨﺎﺸُﺳﺘﻪﺍﻯ

ﺠﺎﻦ ﺠﻤﻠﻪ ﻋﻠﻤﻬﺎ ﺍﻴﻦ ﺍﺳﺖ ﺍﻴﻦ ﻜﻪ ﺑﺩﺍﻨﻰ ﻤﻦ ﻜﻰﺍﻢ ﺩﺮ ﻴﻮﻢ ﺩین

آن اصول دين بدانستى تو، ليک بنگر اندر اصل خود، گر هست نيک

«Он знает сто тысяч излишних вопросов[24], связанных с

(Различными) науками, (но) этот несправедливый человек не знает своей собственной души.

Он знает особые свойства каждой субстанции,

(Но) в объяснении своей собственной субстанции (сущности) он (так же невежествен), как осел,

Говорящий: «Я знаю (что) допустимо и недопустимо»[25], но ты не знаешь,

Но не знаешь, что ты гурия, о дряхлая старуха[26].

Ты знаешь это законное (дело) и то незаконное (дело),

Но законен ли ты или противозаконен? Подумайте хорошенько!

Ты знаешь, какова ценность каждого предмета торговли,

(Если) же ты знаешь, в чем ценность самого себя, то это безумие.

Ты познакомился с удачливыми и неблагоприятными звездами,

[Но] ты не смотришь, чтобы увидеть, удачлив ты или не омыт (духовно нечист и неблагосклонен).

Это, это и есть душа всех наук—

Чтобы ты знал, кем ты будешь в День Суда.

Ты знаком с основами религии,

Но посмотри на свою собственную основу, хороша ли она»[27].

Что ж, истинная сущность мудрости и основа истинного знания – это самопознание. Этот взгляд на человека и истинное положение самопознания на Западе начинается с Сократа и достигает своего апогея в философии экзистенциализма[28]. Серен Кьеркегор[29], христианский оратор и мыслитель из Дании, считается отцом и предшественником экзистенциализма.

Хотя эта идея прослеживается в мыслях таких личностей, как Сократ, Марк Аврелий, Апектит, святой Августин и Паскаль, именно благодаря Кьеркегору она была представлена в систематическом виде. За свою короткую, но плодотворную жизнь он написал ценные работы, которые оказались очень полезными для тех, кто пришел после него. Несмотря на то, что современники не придавали большого значения его высказываниям, в наши дни его мысль получает все большее признание. Суть его мысли, вращающейся вокруг человеческого существа, можно выразить в следующих пяти утверждениях:

Будьте самими собой. То есть ведите себя таким образом, чтобы ваше внешнее и внутреннее «я» находились в гармонии друг с другом, и избегайте любого рода претензий.
Следите за собой. То есть занимайтесь только своим делом. Конечно, это не значит, что человек должен быть безразличен к делам других. Скорее, дело в том, что каждый должен заботиться в первую очередь о себе. Если бы все поступали так, естественно, у общества могло бы быть более светлое будущее.
Познавайте себя. То есть стремитесь иметь правильное представление о себе, которое должно максимально совпадать с реальностью.
Знайте свое идеальное состояние. То есть, после приобретения реального образа самого себя, стремитесь определить идеальный образ самого себя.
Всегда переходите от своего настоящего состояния к своему идеальному. То есть, узнав свое истинное «я» и получив правильную картину своего идеального состояния, отправляйтесь в бесконечное путешествие и двигайтесь к своему идеальному положению[30].

Говоря языком Руми,

همچو مستسقى كز آبش سير نيست بر هر آنچه يافتى باﷲ ميست

«Клянусь Богом, не задерживайся ни на чем (ни на каком духовном положении), которого ты достиг,

(Но жажди большего) подобно страдающему водянкой, который никогда не насытится водой»[31].

Таким образом, в центре экзистенциализма, который является одной из самых влиятельных современных философских школ, лежит не что иное, как самопознание. В этом случае, «если фундаментальным принципом экзистенциализма, вкратце, является примат знания о душе над знанием о мире, то, по-видимому, можно косвенно сказать, что сторонник этой школы, помимо того, что не является неверующим, [на самом деле] озабочен духом любого знания и обучения»[32].

Такое суждение естественно, поскольку все религии призывали человека к самопознанию, и «лозунг о примате познания души над познанием мира – это лозунг, который проистекает из сердца учения авраамических религий и имеет многочисленные проявления, особенно в исламе»[33].

Истина заключается в том, что в нашей религиозной мысли самопознание было признано духом всякого знания (то есть наиболее полезным из всех видов знания). Имам Али (мир ему!) говорит: «Познание себя – самое полезное из всех знаний»[34]. Рассматривая самопознание как цель и апогей знания, он (мир ему!) также говорит: «Высшая степень знания заключается в том, что человек познает самого себя…»[35] В другом месте он (мир ему!) говорит: «Тот, кто достиг самопознания, достиг большей победы»[36].

Все эти акценты указывают на значимость и необходимость самопознания в дисциплине исламской антропологии. Если познание «я» эквивалентно познанию Бога[37], из этого следует, что забвение «я» означает забвение Бога. Итак, если есть кто-то, кто не знает себя и утверждает, что обладает знанием о Боге, то, согласно Имаму Али (мир ему!), у вас будут все основания для недоверия и изумления[38].

Только через самопознание человек способен понять цель творения, познать свое место в этой системе и осознать, что цель наделения нас всеми этими милостями и дарованиями – это нечто иное, превосходящее то, что нам видно. Этот мир – это сцена действия, но его цель – более высокая и возвышенная сфера существования. Это низшее и животное существование не является самоцелью[39].

Если человек не знает себя и не имеет представления о тонкостях своей души, то он будет поражен множеством разрушительных моральных недугов, таких как лицемерие, эгоизм, гордыня и многобожие. Первым шагом в нравственном поведении [солук-э ахлаки] является самопознание. Целью самоотчета [мухасиба], самонаблюдения [муракаба] и других этических предписаний является это самопознание и ничто другое. Приведу пример: тот, кто не знает себя и не осознает реальных тонкостей своего «я», испытывает ограниченность мышления, а это, в свою очередь, создает почву для развития в нем гордости и превращения в человека с узким складом ума, который, замечая в себе какие-либо заслуги, сразу же воображает, что у него есть особое положение и статус. Он думает, что занял высокое положение»[40].

Таким образом, можно сделать вывод, что это не гордыня, если только она не основана на невежестве и слабоумии. Те, в ком невежества больше, и чьи рациональные способности более ущербны, в большей мере гордятся собой, а те, у кого больше знаний, чьи души более вместительны, и чья грудь просторнее, — они смиреннее и скромнее[41].

Именно благодаря такому подходу Имам Хомейни, да святится его душа, отдает предпочтение исправлению самих себя перед исправлением других и считает внутреннее более важным, чем внешнее. С этой точки зрения, суть заключается во внутренних, а не во внешних условиях. Если человек свободен от всех внешних привязанностей, но испытывает чувство внутреннего рабства, тогда он не является по-настоящему свободным. Если человек владеет всем миром, но внутренне испытывает нужду, он все еще обездолен.

ﮔﻔﺖ ﭽﺷﻢ ﺗﻧﮓ ﺪﻧﻴﺎ ﺪﻮﺴﺖ ﺮﺍ ﻴﺎ ﻗﻧﺎﻋﺖ ﭘﺮ ﮐﻧﺪ ﻴﺎ ﺧﺎﮎ ﮔﻮﺮ

«Он сказал, что алчный взор мирского человека либо удовлетворен

Через довольство имеющимся, либо будет засыпан землей могилы»[42].

По сути, все происходит из внутреннего мира. Итак, цитируя хадис, в котором говорится: «Свободный человек свободен при любых обстоятельствах»[43], Имам говорит:

«Да будет вам известно, что удовлетворенность исходит из сердца, а отсутствие нужды – это духовное состояние, не связанное с внешними делами, которые лежат вне человеческого «я». Я сам видел определенных людей среди богатых и состоятельных слоев населения, которые говорят вещи, которые не сказал бы ни один порядочный бедняк»[44].

Этот момент не ограничивается только богатством. Все остальные условия такие же. По этой причине Имам призывает всех, особенно студентов-богословов, начать с себя и исправиться, говоря, что «первое, что должны принять во внимание сведущие в религиозных науках и следующие по этому опасному пути – это самоисправление в период учебы, считая это, насколько это возможно, главной из своих обязанностей, ибо это труднее и обязательнее, чем все обязанности, предписанные шариатом и разумом»[45].

Отсутствие познания себя проистекает из слепоты сердца и потери внутреннего зрения, что считается источником всех невзгод. Таким образом, «человек должен очень опасаться этой внутренней слепоты, которая является главным источником всех видов тьмы и несчастья. Слепота сердца – источник всех несчастий»[46].

Таким образом, самопознание является источником всякого человеческого совершенства, в то время как невежество о себе является корнем всех лишений и унижений человека. Итак, знание о себе превосходит знание о мире и представляется даже более важным, чем многие религиозные науки. Таким образом, этим знаниям должно быть отведено отдельное место, и они должны развиваться и расширяться. Человек не должен чрезмерно ограничиваться сбором и накоплением малопригодных терминов, а скорее должен думать о познании своего истинного «я» и тонкостей души.

Борьба с самим собой как главный джихад

Разъяснение главного джихада и борьбы с самим собой можно проследить в предании, которое было передано от Посланника Аллаха (да благословит Аллах и приветствует его и его род!). История гласит следующее: Посланник Аллаха (да благословит его Аллах и приветствует) отправил в поход часть армии мусульман.

После их успешного возвращения он сказал им: «Блаженны те, кто совершил малый джихад и кому еще предстоит совершить еще больший джихад». Они спросили: «О Посланник Аллаха, что такое еще больший джихад?» Он ответил: «Джихад с нафсом (борьба с самим собой)»[47].

Таким образом, борьба с самим собой и великий джихад вошли в нашу морально-этическую культуру и заняли видное место в нашей религиозной литературе. Но что подразумевается под этой «борьбой с самим собой»?

Мы можем говорить о борьбе с самим собой только тогда, когда предыдущие принципы хорошо поняты и приняты. Если мы признаем, что у человека имеется некое раздвоение личности, между частями которой идет постоянная война, мы сможем получить правильное понимание борьбы с самим собой. То, что здесь подразумевается под «я» [нафс], не является философским значением этого термина. Скорее, это означает мир плотских инстинктов и желаний. Совокупность всех экзистенциальных потребностей, мотивов и сексуальных импульсов называется «я» [нафс].

Таким образом, под борьбой с самим собой подразумевается борьба с этими инстинктами, хотя такое понимание несколько поспешно и не передает точного смысла хадиса. Цель борьбы с самим собой, в двух словах, состоит в том, чтобы подчинить все плотские силы, желания и инстинкты диктату разума и использовать их для служения Богу и совершенствования самого себя.

Именно с этой точки зрения Имам Хомейни описывает данную борьбу следующим образом: «Таким образом, джихад с самим собой… подразумевает подавление собственных сил и способностей, подчинение их Божьему повелению и очищение сферы нашего тела от сатанинских элементов и их сил»[48].

Борьба с самим собой в этическом кодексе Имама занимает столь почетное место, что он начинает с нее свою книгу «Шарх-э чехель хадис» [«Толкование сорока хадисов»], и первым хадисом, который он разъясняет, является именно этот хадис о «борьбе с самим собой», потому что он считает ее более возвышенным, чем обретение статуса мученика на пути Бога: «Таким образом, джихад «я» – это джихад большей важности. Этот джихад выше того, чтобы быть убитым на пути Аллаха…»[49]

Причина такой важности борьбы с самим собой по сравнению с обычным джихадом очевидна.

Если кто-то отказывается от (обычного) джихада, то он совершает тяжкий грех и становится причиной поражения других, в то время как, если кто-то отказывается от борьбы с самим собой, он, по сути, оказывается побежден и сам становится причиной своего падения. Военные действия не являются чем-то постоянным. Но борьба с самим собой – это тяжелое и постоянное занятие. В военном бою есть соратники, которые могут помочь человеку. И все же в борьбе с самим собой именно сам человек должен нанести врагу последний удар и одержать победу. В военном бою победа иногда настолько очевидна и бросается в глаза, что вызывает всеобщие аплодисменты и восхваления, давая толчок чьей-либо гордости. Однако в борьбе с самим собой никто не является свидетелем того, что происходит внутри человека, и победа ни у кого не вызывает похвалы и поздравлений.

История муджахида, который сражался и одерживал удивительные победы в течение многих лет, а затем, в уединении, вступил в бой со своим «я» и реакциями этого «я», которые подробно описал Маулана, является лучшим примером таких различий. Короче говоря, эти и многие другие различия иллюстрируют первоочередность борьбы с самим собой по отношению к борьбе с внешним противником, (поскольку борьба с самим собой включает в себя борьбу с) противником, убить которого нелегко и который могущественнее любого внешнего врага:

ﺍﯼ ﺸﻬﺎﻦ! ﮐﺸﺘﻴﻢ ﻤﺎ ﺧﺻﻢ ﺒﺮﻮﻦ ﻤﺎﻨﺪ ﺧﺻﻤﻰ ﺯﻮ ﺒﺘﺮ ﺪﺮ ﺍﻨﺪﺮﻮﻦ

ﮐﺸﺘﻦ ﺍﻴﻦ، ﮐﺎﺮﻋﻘﻞ ﻮ ﻫﻮﺶ ﻨﻴﺴﺖ ﺸﻴﺮ ﺒﺎﻄﻦ ، ﺴُﺧﺮﻩ ﺧﺮﮔﻮﺶ ﻨﻴﺴﺖ

ﺪﻮﺰﺥ ﺍﺴﺖ ﺍﻴﻦ ﻨﻔﺲ ﻭ ﺪﻮﺰﺥ ﺍﮊﺪﻫﺎﺴﺖ ﻜﻮ ﺒﻪ ﺪﺮﻴﺎﻫﺎ ﻨﮔﺮﺪﺪ ﻜﻢ ﻮ ﻜﺎﺴﺖ

ﻫﻔﺖ ﺪﺮﻴﺎ ﺮﺍ ﺪﺮﺁﺷﺎﻤﺪ، ﻫﻨﻭﺰ ﻜﻢ ﻨﮔﺮﺪﺪ ﺴﻭﺰﺶ ﺁﻥ ﺨَﻠﻕ ﺴﻭﺰ

ﺴﻨﮔﻬﺎ ﻮ ﻜﺎﻓﺮﺍﻥ ﺴﻨﮓ ﺪﻞ ﺍﻨﺪﺮﺁﻳﻨﺪ ﺍﻨﺪﺮﺍﻭ ﺰﺍﺮ ﻮ ﺨﺠﻞ

«О цари, мы сразили внешнего врага,

(Но) внутри (нас) остается враг еще худший, чем он.

Убить этого (врага) – это не работа разума и интеллекта:

Заяц ее покорит внутреннего льва.

Это плотское «я» [нафс] – Ад, а Ад – это дракон,

(Огонь), который не уменьшают океаны (воды).

Он поглотил бы семь морей, но все равно

Пыл этого пожирателя всех существ не стал бы меньше.

Камни и неверные с каменными сердцами входят в него,

Несчастные и пристыженные»[50].

Конечно, не следует предполагать, что, поскольку борьба с самим собой превосходит борьбу с противником, следует отказаться от последней и вступать в бой только с самим собой. К сожалению, это понимание возникло у группы людей, которые подменяют понятия. Они пренебрегли тем фактом, что борьба с противником является предварительным этапом борьбы с самим собой, и только после победы над внешним врагом и получения необходимой подготовки человек может вступить в бой с самим собой.

Таким образом, только после того, как часть этой армии победила врагов, Посланник Аллаха (да благословит Аллах и приветствует его и его род!) сообщил им о битве с самим собой, а не до (их триумфального возвращения). Это показывает, что только после совершения внешнего джихада можно говорить о борьбе с самим собой.

Так или иначе, квинтэссенцией исламской морали является борьба с самим собой, которую Имам также настоятельно подчеркивает и считает пробным камнем процветания или невзгод человека. Он описывает арену этого конфликта следующим образом:

«Человеческая душа обитает в другом царстве и на другой территории, которая является миром сокровенного и сферой возвышенного мира. В этом мире роль чувственных сил приобретает более серьезные масштабы. Это место, где борьба и конфликт между божественными и дьявольскими силами более суровы, а также более значительны. Все, что существует во внешнем или видимом мире, переносится в этот скрытый мир и проявляется там. Какая бы из сил, божественная или дьявольская, ни одержала победу здесь, она, по сути, торжествует и там… возможно, что, не дай Бог, из-за поражения небесных сил «я» окажется открытым для нечестивого занятия порочными и недостойными сатанинскими легионами, и, следовательно, приведет к вечной потере человека, которую невозможно восстановить»[51].

Тем не менее, эта борьба с самим собой иногда порождает вопросы и двусмысленности, которые являются предметом следующего обсуждения.

Регулирование инстинктов

Действительно, что следует делать с нашими своенравными инстинктами и земным аспектом? Как только мы признаем, что человек представляет собой смесь духа Божьего и гнилой глины, и что это экзистенциальное противоречие является причиной взлета и падения духовной жизни человека, как можно и должно разрешить это противоречие? С незапамятных времен это экзистенциальное противоречие человека было известно многим мыслителям и философам. Некоторые греческие мыслители обычно сравнивали человеческую душу или дух с птицей, заключенной в клетку тела и прикованной к физическому измерению. Например, в газели, которую приписывают Руми[52], это выглядит так:

مرﻍ باﻍ ملکوتم نيم از عالم خاک چند روزى قفسى ساخته اند از بدنم

«Я птица небесного сада, а не этого материального мира.

Но на несколько мгновений они превратили мое физическое тело в клетку»[53].

По этой причине они рассматривали тело и физическое измерение человека как тюрьму и препятствие на пути к совершенству, а жизнь в этом физическом мире – как величайшую завесу на пути к Богу. Много раз Хафиз Ширази[54] выражает огорчение и раскаяние по поводу такой приземленности человека и напоминает [человеку], что этот [мир] не является его [окончательной] обителью:

كه اى بلند نظر، شاهباز سدره نشين نشين تو نه اين كُنج محنت آبادست

ترا ز كنگره عرش مىزنند صفير ندانمت كه در اين دامگه چه افتادست

«О честолюбивый и великий, занимающий возвышенное положение!

Твоя обитель – это не этот уголок страданий и скорби.

К тебе взывают с небес;

Я не знаю, что ты делаешь в этом мире обмана»[55].

Выражение скорби по поводу этого рабства и невзгод можно увидеть в многочисленных стихотворениях иранских поэтов. В различных религиях Индии, особенно в джайнизме[56], это противоречие между душой и телом еще более очевидно. Наиболее важные догматы этой секты основаны на принципе, согласно которому следует препятствовать развитию телесных инстинктов и как можно больше питать душу. В этом заключается путь к освобождению (души) от тела.

До тех пор, пока тело сильно и желает подчиняться велениям своих инстинктов, душа слаба и является слугой тела. Однако, как только мы сжигаем и расплавляем тело с помощью удовлетворения и воздерживаемся от подчинения его прихотям и капризам, душа, которая является «божественным дыханием», набирает силу и становится могущественной и способна постепенно подчинять себе тело.

Для выработки этой силы было предложено много способов, наиболее важными из которых являются следующие: безбрачие, отказ от активной деятельности, уединение, постепенное ограничение в еде и сне. Например, они рассказывают, что Махавира[57], основоположник джайнизма, всю свою жизнь оставался холостяком и проводил свои дни в попрошайничестве. Другие секты, происходящие из индуизма, такие как буддизм, а также система йоги, рекомендуют примерно то же самое[58].

Понимание этими людьми телесных потребностей и их соотношения с духовными потребностями носит очень упрощенный характер. Человеческое существо желает всего, что оно видит, а пэтому для него лучше ничего не видеть и не желать. Следующие двустишия, приписываемые Бабе Тахиру[59], указывают на эту точку зрения:

ز دست ديده و دل هر دو فرياد كه هرچه ديده بيند، دل كند ياد

ببسازم خنجرى نيشش ز فولاد زنم بر ديده تا دل گردد آزاد

«Я жалуюсь и на свои глаза, и на сердце

Ко всему, что видят глаза, стремилось бы сердце.

Я собираюсь сделать кинжал со стальным лезвием,

Которым можно выколоть мне глаза, чтобы мое сердце освободилось».

Таким образом, решение этой проблемы заключается в том, что человек не должен обращать внимания на свои телесные потребности, удаляться от общества, быть безразличным к судьбе других, закрывать глаза на красоты природы и лишать себя всех природных дарований. Саади[60] следующим образом описывает свой диалог с одним из таких людей:

ﺒﺰﺮﮔﯽ ﺪﻴﺪﻢ ﺍﻧﺪﺮ ﮐﻮﻫﺳﺎﺮﯼ ﻗﻧﺎﻋﺖ ﮐﺮﺪﻩ ﺍﺰﺪﻧﻳﺎ ﺒﻪ ﻏﺎﺮﯼ

ﭽﺮﺍ، ﮔﻔﺗﻢ ﺒﻪ ﺷﻬﺮ ﺍﻧﺪﺮﻧﻴﺎﻴﯽ؟ ﮐﻪ ﺒﺎﺮﯼ ﺒﻧﺪﻯ ﺍﺯ ﺪﻞ ﺒﺮﮔﺷﺎﻴﯽ

ﺒﮕﻔﺖ ﺁﻧﺠﺎ ﭙﺮﻴﺮﻮﻴﺎﻦ ﻧﻐﺰﻧﺪ ﭼﻮ ﮔﻞ ﺒﺴﻴﺎﺮ ﺷﺪ، ﭙﻴﻼﻦ ﺒﻠﻐﺰﻧﺪ

«Великого человека я видел в горах.

Он довольствовался пребыванием в пещере.

«Почему ты не приезжаешь в город? — сказал я ему,

Чтобы расслабиться и скинуть бремя со своего сердца?»

Он сказал, что город полон ослепительных красавиц.

Когда глины становится много, даже слоны поскользнутся»[61].

Таким образом, аскетизм и уединение в нашей культуре считаются синонимами, а ханака [обитель дервишей] и медресе противопоставляются друг другу. Разница между поклоняющимся и аскетом, с одной стороны, и ученым, с другой стороны, заключается в том, что первый заботится только о своем спасении, в то время как второй также заботится о спасении других:

ﺻﺎﺤﺒﺪﻠﻰ ﺒﻪ ﻤﺪﺮﺴﻪ ﺁﻤﺪ ﺯ ﺨﺎﻧﻘﺎﻩ ﺒﺸﮑﺴﺖﻋﻬﺪِ ﺻﺤﺒﺖ اﻫﻞ ﻄﺮﻴﻖ ﺮا

ﮔﻔﺘﻡ: ﻤﻴﺎﻦ ﻋﺎﻠِﻡ ﻮ ﻋﺎﺒﺪ ﭽﻪ ﻓﺮﻕ ﺑﻮﺪ ﺗﺎ اﺧﺘﻴﺎﺮﮐﺮﺪﻯ اﺰ ﺁﻦ اﻴﻦ ﻓﺮﻴﻖ ﺮا؟

ﮔﻔﺖ: ﺁﻦ ﮔﻠﻴﻢ ﺧﻮﻴﺶ ﺑﺪﺮﻤﻰ ﺑﺮﺪ ﺰ ﻤﻮﺝ ﻮﻴﻥ ﺠﻬﺪ ﻤﻰﻛﻨﺪ ﮔﻪ ﺮﻫﺎﻨﺪ ﻏﺮﻴﻖ ﺮﺍ

«Некий святой человек, покинувший обитель,

И общество религиозных людей, стал учиться в медресе.

Я спросил, в чем разница между ученым и богомольцем,

Что ты предпочел порвать с этим путем?»

Он ответил: «Один спасает свой собственный ковер из волн,

А ученый человек старается спасти других от утопления»[62].

Такие определения, как «самоотречение», «освобождение от инстинктов» и «самоограничение», основаны на этом взгляде, который проистекает главным образом из индуистской культуры и нашел свое распространение среди некоторых мусульман. Таким образом, в большинстве случаев, когда речь заходит о борьбе с самим собой, некоторые из них предполагают, что это равносильно самоотречению и искоренению инстинктов, и именно это индуистское понятие самоотречения приходит им на ум.

Временами у группы ранних мусульман возникало такое же представление о борьбе с самим собой [джихад ан-нафс]. Однажды один из сподвижников Посланника Аллаха (мир ему и благословение Аллаха!) по имени ‘Усман ибн Маз‘ун попросил у него разрешения уединиться. Но Святой Пророк (да благословит Аллах и приветствует его и его род!) не согласился и сказал: «Бог, Благословен Он и Возвышен, не предписывал нам вести монашескую жизнь. Монашество моей уммы [общины верующих] – это борьба на пути Аллаха [джихад фи сабили-Ллах]»[63]. Аналогичным образом, при толковании благородного аята: «Скажи: «Не сообщить ли вам о тех, чьи деяния принесут наибольший убыток? О тех, чьи усилия заблудились в мирской жизни, хотя они думали, что поступают хорошо?», Святой Пророк (мир ему и благословение Аллаха!) сказал: «Это относится к монахам, которые ограничили себя четырьмя стенами [монастыря]»[64].

Также было время, когда один из сподвижников Имама Али (мир ему!) по имени ‘Ала‘ ибн Зияд аль-Хариси подал жалобу Повелителю Правоверных (мир ему!) на то, что его брат ‘Асим отвернулся от мира (т.е. отрекся от этого мира) и стал носить шерстяную одежду[65]. Имам Али (мир ему!) вызвал его к себе. Когда он пришел, Имам (мир ему!) сказал ему:

«О враг самого себя! Воистину, зло (сатана) ввело тебя в заблуждение. Неужели тебе совсем не жалко свою жену и своих детей? Считаешь ли ты, что, если ты будешь пользоваться тем, что Аллах разрешил тебе, Он будет тобой недоволен? Ты слишком незначителен для Аллаха, раз так поступаешь»[66].

Хотя наша этическая и мистическая литература изобилует таким приравниванием отречения от мира с борьбой с самим собой и отождествлением аскетизма с христианским монашеством, основные принципы Посланника Божьего (да благословит Аллах и приветствует его и его род!) и Непогрешимых в этом отношении представляют собой нечто иное.

Борьба с самим собой не означает отрицания реальности инстинктов или их подавления. Борьба с самим собой начинается с предположения, что все инстинкты человека необходимы и что, по сути, без них невозможно достичь духовного совершенства. Борьба с самим собой не означает игнорирования, например, сексуального инстинкта и повеления о его подавлении. Скорее, она считает это жизненно важным и непременным условием роста и пытается направлять его.

Таким образом, Имам Хомейни, разъясняя борьбу с самим собой, не говорит о подавлении инстинктов. Это правда, что в джихаде мы всегда стремимся к победе и что мы искренне стремимся сокрушить нашего противника. Но мы не всегда стремимся к уничтожению противника. Скорее всего, его существование могло бы быть нам полезно! Мы заботимся только о том, чтобы противник не одолел нас на этой арене, а не о том, чтобы уничтожить врага, то есть самого себя. Итак, Имам использует термин «победа» и никоим образом не говорит о самоотречении. Вместо этого он подчеркивает, что «джихад» против своего «я», который является джихадом большей важности, подразумевает подавление собственных сил и способностей и подчинение их Божьему повелению»[67].

Да, речь идет об обуздании и регулировании инстинктов путем подавления их, а не путем самоотречения. Следовательно, в борьбе с самим собой вообще нельзя говорить об уничтожении инстинктов. Скорее всего, предполагается существование и незаменимость всех инстинктов. Именно благодаря такому взгляду на проблему инстинктов и на то, как их регулировать, мы приходим к следующему:

Необходимость инстинктов для самосовершенствования;
Ненасытность инстинктов;
Социальная вовлеченность как необходимое условие борьбы с самим собой.

Потребность инстинктов в совершенстве

Обуздание инстинктов не означает, что в их существовании нет необходимости. Скорее, их нужно переносить с терпением. Если бы это было так, то не было бы необходимости сохранять их, и задача их устранения была бы наилучшим решением. [Тем не менее,] в этическом кодексе Имама существование всех инстинктов считается необходимым, и все они имеют свои преимущества и применение. По сути, с этой точки зрения, ничто во Вселенной не было создано случайно, и каждая неотъемлемая часть вселенной имеет свою собственную особую функцию. Итак, существование всего сущего — даже самых, казалось бы, наихудших инстинктов — благотворно и необходимо. Это рассуждение уходит корнями в коранический взгляд на вселенную. Бог Всемогущий говорит: «Мы сотворили небо и землю и все, что между ними, не ради забавы»[68].

Что касается творения, то это деяние Премудрого Бога: оно было сотворено мудрым образом, и в нем нет ничего тщетного. Точно так же, поскольку все существа являются творениями Единого Бога, они находятся в состоянии гармонии и созвучия, и все части связаны друг с другом. Если на определенном уровне бытия и просматривается беспорядок, то при более глубоком анализе мы осознаем его внутренний порядок. Приведу пример: ребенок, который каждый день видел кухонную утварь в шкафу и сегодня замечает, что вся посуда, по-видимому, разбросана в разных частях кухни, считает поначалу это результатом невнимательности и неряшливости его матери.

Но как только он узнает, что в этот вечер они должны принимать гостей дома, он понимает, что в этом кажущемся беспорядке есть свой смысл и порядок. Таково творение. Если на первый взгляд у кого-то сложится такое же впечатление, это представление рассеется после второго и более глубокого рассмотрения. Вот почему Священный Коран призывает нас всякий раз, когда мы постигаем разнообразие и неоднозначность Вселенной, взглянуть на нее еще раз и присмотреться пристальнее, чтобы обнаружить наше собственное заблуждение[69].

Следствием этого правила является то, что мы должны считать Вселенную упорядоченной и целенаправленной и не считать ни одно явление в ней бесполезным. Всемогущий Бог считает свойством ученых и мудрецов то, что они придают значение смене ночей и дней и всем явлениям во вселенной, говоря: «Господь наш! Ты сотворил это не напрасно. Слава Тебе!»[70]

Этот всеобъемлющий взгляд на вселенную также включает в себя человеческое «я» и инстинкты. Поскольку во вселенной нет ничего бесполезного, из этого следует, что человеческие инстинкты также осмысленны и целеустремленны. Если мы рассматриваем инстинкты с этой точки зрения, мы ни в коем случае не можем говорить о том, чтобы устранять и подавлять их. Вместо этого следует приложить усилия к тому, чтобы они действовали в соответствии со своими конкретными функциями и не отклонялись от своих собственных конкретных задач: это отличается от самоотречения. Данное правило применимо ко всем инстинктам.

Существование даже тех инстинктов, которые выполняют явно негативные функции, также необходимо, и их отсутствие сделало бы существование человека несовершенным. Например, одним из «негативных» инстинктов является гнев, который упоминается в хадисах как ключ ко всем видам разрушения и зла.

В настоящее время написано множество книг об этом недуге, его негативных последствиях и способах его лечения. Вряд ли найдется кто-нибудь, кто застрахован от побочных эффектов этого зловещего явления: все мы в разных местах испили этого яда и отравили им свой вкус. Многие психологи считают, что гнев вызывает высокое кровяное давление, повышает уровень холестерина и даже вызывает преждевременную смерть, и говорят, что гнев лишает человека способности здраво рассуждать и выносить суждения, делая его слепым к реальности.

Как только в вас возникают такой гнев и ненависть, самая важная часть вашего разума, которая является центром суждения о добре и зле, перестает функционировать, делая вас неспособным оценивать краткосрочные и долгосрочные последствия вашего поведения. В этом состоянии наша способность к суждениям полностью выходит из строя, и нет никаких шансов на то, что она будет работать. Это состояние в точности похоже на состояние человека, когда он впадает в безумие[71].

Таким образом, мы можем продолжать перечислять разрушительные последствия гнева и приводить различные мнения о нем. Сам Имам посвятил этому разрушительному инстинкту отдельный раздел в своем труде «Шарх-е чехель хадис». Он подробно обсуждает эту тему, указывая способ освобождения от этого недостатка и метод регулирования этого инстинкта[72].

Итак, теперь возникает следующий вопрос: разве гнев со всеми вытекающими из него разрушительными последствиями не является примером многих инстинктов, которые необходимо искоренить? Необходимо ли существование такого неприятного инстинкта в человеке? Принимая во внимание заповедь Корана о том, что все во Вселенной имеет цель, ответ на приведенный выше вопрос положительный. Да, гнев тоже необходим, и, если бы не этот инстинкт, человечество никогда бы не выжило и вымерло бы. Достаточно представить, как этот инстинкт в одночасье исчезает из человеческой жизни. В этом случае никакая опасность, какой бы серьезной она ни была, не заставит его двигаться, и необходимая энергия для того, чтобы противостоять неприятным ситуациям, будет ему недоступна. Мы не должны забывать, что важнейшая специфическая функция гнева заключается в подготовке нас к чрезвычайным ситуациям и наделении нас способностью быстро реагировать. В большинстве работ, посвященных гневу, также упоминается его специфическая позитивная функция. Следовательно, с этой точки зрения гнев также является жизненно важным элементом для продолжения человеческой жизни. Гнев становится плохим только тогда, когда он отклоняется от своей первоначальной функции.

Проводя анализ гнева, Имам Хомейни также вникает во все его аспекты и считает, что умеренность необходима для индивидуальной и общественной жизни. Что касается его преимуществ, он говорит:

«Следует знать, что сила гнева является одной из величайших милостей Бога, дарованных Его созданиям, которая позволяет им заниматься деятельностью, полезной для их мирской и загробной жизни, обеспечивать продолжение рода, а также безопасность и выживание отдельного человека и семьи. Она также играет большую роль в установлении и поддержании общественного порядка и гражданской жизни. Если бы эта благородная способность не была заложена в природе животного, оно не смогло бы защитить себя от природных невзгод и подверглось бы гибели и вымиранию. И если бы она отсутствовала в человеке, то, помимо всего перечисленного, он не смог бы также достичь большей части своего прогресса и совершенства.

Более того, даже его недостаток и недостаточное присутствие ниже умеренного уровня само по себе считается моральной слабостью и изъяном, который порождает бесчисленные пороки и дефекты, такие как страх, робость, слабость, расхлябанность, лень, жадность, отсутствие сдержанности, терпения и терпимости, отсутствие постоянства и настойчивости, когда это необходимо, любовь к комфорту, оцепенение, летаргия, покорность угнетению и тирании, подчинение оскорблениям и позору, которым может подвергнуться отдельный человек или его семья, подлость, бездуховность и т.д. Описывая качества верующих, Всемогущий Бог говорит:

«(Верующие) жестоки к неверующим и милосердны друг к другу»[73].

Выполнение обязанности повеления одобряемого и воспрещения порицаемого (аль-амр биль-маруф ва-н-нахй ‘ан аль-мункар), применение худуд [наказаний, предписанных исламским уголовным правом], тазират [наказаний, назначенных судьей] и выполнение любых других действий, предписываемых религией или разумом, было бы невозможным без существования этой благородной силы гнева.

Исходя из этого, те, кто верит в искоренение Силы гнева и рассматривает его уничтожение как достижение и признак совершенства, сильно заблуждаются, поскольку они ничего не знают о признаках совершенства и границах умеренности. Бедняги, они не знают, что Всемогущий Бог не напрасно создал эту благородную способность у всех видов, принадлежащих к царству животных. Детям Адама (мир ему!) Он даровал эту силу как источник обеспечения хорошей жизни в этом мире и в будущей жизни, а также средство получения различных благословений и счастья.

Священный джихад против врагов религии, борьба за сохранение общественного порядка, защита собственной жизни, имущества и чести, а также Божественных ценностей и законов, и прежде всего борьба со своим внутренним «я», которое является самым большим врагом человека – ничто из этого не было бы возможно без существования этой благородной способности.

Именно под знаменем этой благородной способности отражается агрессия и посягательства на права, защищаются границы и рамки, пресекаются другие социальные и индивидуальные правонарушения, вредные практики и порочные поступки. Именно по этой причине мудрецы [хукама] рекомендовали различные средства для лечения любого недостатка этой силы и предписывали многочисленные практические и теоретические средства с целью ее восстановления, такие как участие в героических действиях и походах в случае войн с врагами Бога…»[74]

Как таковые, инстинкты следует не только терпеливо переносить, но и рассматривать их существование как благодать для духовного и социального роста и совершенствования человека, из которой следует извлекать пользу для роста и развития человеческих талантов. Этот принцип также справедлив для всех инстинктов. Ни один из инстинктов не должен подавляться и выкорчевываться с корнем, а скорее, следует прилагать усилия для того, чтобы они выполняли свои специфические функции и не выходили за их пределы.

Это поддержание и воспитание инстинктов должны быть скоординированными и согласованными: все инстинкты и атрибуты человека должны настолько гармонично сосуществовать друг с другом, чтобы составлять единое целое. Например, вместо того, чтобы устранять чувственный инстинкт, его следует умерить. В принципе, моральные добродетели достижимы благодаря контролю над инстинктами, и без этих инстинктов они (моральные добродетели) потеряли бы свой смысл. Любой, у кого нет сексуального инстинкта, не имеет права говорить о целомудрии.

Как может тот, кто совсем не обладает силой гнева, говорить о кротости и терпении? Понимание Мавланой благородного хадиса Пророка «Ла рахбанийя фи-ль-ислам» [«В исламе нет монашества»[75]] кратко иллюстрирует суть этой точки зрения:

چون عدو نبْوَد، جهاد آمد محال شهوتت نبود، نباشد امتثال

صبر نبود چون نباشد ميل تو خصم چون نبود، چه حاجت خيل تو؟

هين! مكن خود را خصى، رُهبان مشو زانكه عفّت، هست شهوت را گرو

بىهوا، نهى از هوا ممكن نبود غازىاى بر مُردگان نتوان نمود

«Когда нет врага, вооруженная борьба невозможна,

(Если) у тебя нет похоти, то не может быть и послушания (Божественному повелению).

Не может быть никакого самоограничения, когда у тебя нет желания.

Когда нет противника, зачем нужна твоя сила?

Послушай, не кастрируй себя, не становись монахом,

Ибо целомудрие находится в залоге (зависит от существования) похоти.

Без (наличия) чувственности невозможно запретить чувственность.

Героизм нельзя проявлять по отношению к мертвым»[76].

Наиболее важное различие между исламской этикой и этикой христианства и буддизма коренится в этом вопросе. Именно этот подход относит исламскую этику к категории «мирской» и отделяет ее от подходов, направленных на осуждение мирской жизни. Да, существование каждого инстинкта — каким бы негативным он ни казался — служит основой для появления положительных и ценных качеств человека. Именно во времена невзгод и лишений сила человеческого терпения и постоянства подвергается испытанию, и человек способен хорошо распознать свою сущность:

عِرْقِ مردى آن گهى پيدا شود كه مسافر همرهِ اعدا شود

«Корень (врожденное качество) мужественности становится очевидным (только) тогда,

Когда путешественник встречает своих врагов на дороге»[77].

Более того, только при наличии негативных инстинктов положительные качества обретают свое значение, и мы можем говорить о поддержании и воспитании инстинктов. Таким образом, Маулана обычно предостерегал тех, кто стремился искоренить свой сексуальный инстинкт, говоря им не делать этого, ибо при отсутствии этого инстинкта целомудрие не имеет смысла и ценности. Вот почему они сказали, что тот, кто вообще никогда не может сердиться — это несовершенный человек, но тот, кто не хочет сердиться – мудрый человек. У первого типа (людей) в корне отсутствует инстинкт, в то время как у второго есть инстинкт злости, но он контролируется.

Возможно, что сила воображения [вахм], сила гнева [гадаб] и сила похоти или чувственности [шахва] также обладают божественным аспектом и могут принести счастье и удачу человеку, если подчиняются диктату разума и здравого смысла, а также учению пророков Божьих (мир ему!)»[78].

Сейед Хасан Эслами Ардакани

Источник: Эслами Ардакани, Сейед Хасан. Эмам, ахлаг, сиясат. Тегеран: Моассесе-йе танзим-е асар-е Хомейни, 1385 (2006-2007).

[1] Коран, 15:28-29.

[2] Тафсил Васа’ил аш-Ши‘а ила Тахсил Маса’ил аш-Шари‘а. Т. 2. С. 447.

[3] Маснави. Т. 4. С. 77.

[4] Там же. С. 79.

[5] Букв. «берет уроки».

[6] Там же. С. 79.

[7] Там же. С. 79.

[8] Альберт Швейцер (1875-1965): немецкий врач, теолог, миссионер, музыкант и философ. Он оставил академическую карьеру в области теологии, чтобы изучать медицину, и стал врачом-миссионером (1913) во французской Экваториальной Африке (ныне Габон). Он посвятил свою жизнь больнице, которую основал там. Среди его многочисленных работ: «Поиски исторического Иисуса» (1906), «Упадок и восстановление цивилизации» и «Цивилизация и этика» (1923), первые два тома его «Философии цивилизации». Швейцер получил Нобелевскую премию мира 1952 года за свою вдохновляющую гуманитарную деятельность.

[9] Шарх-е чехель хадис. С. 5.

[10] Ферейдун Машири: современный иранский поэт.

[11] Ферейдун Машири, Зиба-йе Джавидане (Тегеран: Сухан, 1376 г. хиджры). С. 311-313.

[12] Экзистенсиалисм ва эсалат-е башар [Экзистенциализм и человеческая природа], с. 25.

[13] Дом воды и глины: физическое тело человеческого существа.

[14] Джалал ад-дин Мухаммад Балхи, Гозиде-йе газалият-е Шамс, сост. Мохаммад-Реза Шафи’и Кадкани (Тегеран: Кетабха-йе Джиби, 1374 год хиджры). С. 271.

[15] Коран, 76:2-3.

[16] Коран, 90:8-10.

[17] См. Шарх-е чехель хадис. С. 401.

[18] Коран, 6:148.

[19] Коран, 6:35.

[20] Коран, 5:48.

[21] Маснави. Т. 1. С. 37.

[22] Там же. Т. 5. С. 149.

[23] «Дон Кихот», написанный Мигелем де Сервантесом (1547-1616), испанским романистом, драматургом и поэтом — это история Алонсо Кихано, деревенского джентльмена, чей безумный ум заставляет его сменить имя на Дон Кихот де Ламанча и отправиться в путь для исправления несправедливости этого мира.

[24] «Фадл» (فضل).

[25] Фикх – исламское право.

[26] «Религия старой женщины» является синонимом невежества и суеверий.

[27] Там же. Т. 3, с. 125.

[28] Экзистенциализм: философское течение ХХ века, которое подчеркивает ответственность индивида перед вселенной или Богом. В целом экзистенциалисты подчеркивают страх и отчаяние, которые испытывают изолированные люди.

[29] Серен Абье Кьеркегор (1813-55): датский религиозный философ и предшественник экзистенциализма. Выступая против Гегеля, он подчеркивал, что человек обладает свободной волей и может перейти от эстетической (или материальной) точки зрения к этической и, наконец, через «прыжок веры» — к религиозной. Он оказал влияние на протестантскую теологию ХХ века, современную литературу и психологию.

[30] Это расуждение взято из лекций профессора Мостафы Малекияна в «Истории западной философии». Т. 4. С. 111-112.

[31] Маснави. Т. 3. С. 94.

[32] История западной философии. Т. 4, с. 22.

[33] Цит. по: ???

[34] Мухаммад Мухаммади Рейшахри, Мизан аль-Хикма (Кум: Дар аль-Хадис, 1375 год хиджры). Т. 3. С. 1876.

[35] Цит. по: ???

[36] Цит. по: ???

[37] Там же.

[38] Цит. по: ???

[39] Шарх-е чехель хадис. С. 7.

[40] Шарх-е чехель хадис. С. 63.

[41] Шарх-е чехель хадис. С. 95.

[42] Голестан-е Саади, изд. Гулам-Хусейн Юсуфи (Тегеран: Хоразми, 1374 год хиджры). С. 117.

[43] “.انّ الحرّ برّ على بميع احواله” Усуль аль-Кафи. Т. 2. С. 89.

[44] Шарх-е чехель хадис. С. 257.

[45] Там же. С. 379.

[46] Там же. С. 380.

[47] Мухаммад ибн Якуб аль-Кулайни, Фуру‘ аль-Кафи. Т. 5. С. 12.

[48] Шарх-е чехель хадис. С. 6.

[49] Цит. по: ???

[50] Маснави. Т. 1. С. 71.

[51] Шарх-е чехель хадис. С. 12-13.

[52] Информацию об этом утверждении и его ложности см. в «Гозиде-йе газалиат-е Шамс», сноска на странице 578.

[53] Цит. по: ???

[54] Хваджа Шамс ад-дин Мухаммад Хафиз Ширази (ок. 1325-1391) был персидским поэтом-лириком XIV века и панегиристом, которого обычно считают выдающимся мастером газельной формы.

[55] Сайе, Хафиз (Тегеран: Карнаме, 1376 год хиджры). С. 113.

[56] Джайнизм: религия и философия Индии. Наряду с индуизмом и буддизмом, это одна из трех самых древних религиозных традиций Индии, все еще существующих сегодня. Название джайнизм происходит от санскритского корня глагола ji («завоевывать»). Это относится к аскетической битве, которую джайнские монахи должны вести против страстей и телесных чувств, чтобы обрести всеведение и полную чистоту души, что представляет собой высшую религиозную цель в джайнской системе. Монах-аскет, достигший этого всеведения и чистоты, называется Джина (буквально «Завоеватель» или «Победитель»), а приверженцев традиции называют джайнами или джайнисинками. Хотя джайнизм имеет гораздо меньшее число приверженцев, чем индуизм и сикхизм, его влияние на культуру Индии было значительным, включая значительный вклад в философию и логику, искусство и архитектуру, грамматику, математику, астрономию и астрологию, а также литературу.

[57] Махавира: буквально означает «Великий герой» — это титул, присвоенный Вардхамане, которому приписывается зарождение джайнизма в VI веке до нашей эры. Махавира был 24-м и последним Тиртханкарой (буквально «создателем брода») нынешней эпохи (кальпы) мира. (Тиртханкары, также называемые джинами, являются открывателями джайнского религиозного пути [дхармы], которые пересекли жизненный поток перерождений и подали пример, которому должны следовать все джайны) Махавира был современником Сиддхартхи Гаутамы (Будды) и родился в том же районе, на равнине нижнего Ганга в Индии. Хотя Махавира был исторической личностью, все рассказы о его жизни легендарны и служат скорее интересам ритуальной жизни джайнской общины, а не истории. Однако кое-что из исторических обстоятельств жизни Махавиры и ранней джайнской общины можно собрать воедино из различных источников.

Махавира, как и Будда, был сыном вождя кшатрийского (военного или правящего) класса. В возрасте 30 лет он отказался от своего княжеского звания, чтобы вести аскетический образ жизни. Вполне вероятно, что он следовал дисциплине более ранней аскетической традиции и оказал на нее реформирующее влияние. Его признанный статус 24-го Тиртханкары (или Джины) означает, что джайны воспринимают его как последнего открывателя джайнской дхармы в этот космический век. У Махавиры было 11 учеников (называемых ганадхарами), все они были брахманами, принявшими джайнизм, все основали монашеские линии, но только две — Индрабхути Гаутама и Судхарман, ученики, пережившие Махавиру, послужили отправной точкой для исторической джайнской монашеской общины.

[58] Для ознакомления с этими сектами см. Дарьюш Шайеган, Адьян ва мактабха-йе фальсафе-йе Хенд [Религии и философские школы Индии] (Тегеран: Амир Кабир, 1375 год хиджры).

[59] Баба Тахир: иранский поэт и мистик середины V века.

[60] Саади: Шейх Муслих ад-дин Саади (1184-1283) был одним из величайших персидских поэтов. Родившийся в Ширазе, он изучал суфийский мистицизм в медресе Низамия в Багдаде у шейха Абд аль-Кадира аль-Джилани и Шихаб ад-дина Сухраварди. Он много раз совершал паломничество в Мекку и путешествовал по Центральной Азии, Индии, сельджукским территориям в Анатолии, Сирии, Египту, Аравии, Йемену, Абиссинии и Марокко. Его самые известные работы – «Бустан» («Сад») и «Голестан» («Розовый сад»), также известные как «Саади-наме». Первое представляет собой сборник стихотворений на этические темы, второе — сборник нравоучительных историй в прозе.

[61] Голестан, с. 142.

[62] Там же. С. 104.

[63] Мизан аль-Хикма. Т. 2. С. 1122.

[64] Цит. по: ???

[65] Ношение шерстяной одежды означает ведение уединенной жизни, обычно ассоциируемой с аскетизмом, умерщвлением плоти и тому подобным.

[66] Нахдж аль-Балага, проповедь 209.

[67] Шарх-е чехель хадис. С. 6.

[68] Коран, 21:16.

[69] Коран, 67:4.

[70] Коран, 3:191.

[71] Далай-лама и Говард К. Катлер, Хонар-е шадмандеги [Искусство счастья], пер. с англ. Мухаммад-‘Али Хамид Рафии (Тегеран: Китабсара-йе Тандис, 1379 год хиджры). С. 249-250.

[72] См. Шарх-е чехель хадис. С. 133-143.

[73] Коран, 48:29.

[74] Шарх-е чехель хадис. С. 134-135.

[75] Бихар аль-Анвар. Т. 8. С. 170.

[76] Маснави. Т. 5 (книга пятая). С. 32.

[77] Там же. Т. 6 (книга шестая). С. 32.

[78] Шарх-е чехель хадис. С. 16.